Рассказ "Мамина коса"

Шел 1943 год. Стояла суровая зима. Утром мать, собираясь на работу на ферму, отдала Галинке карточки на хлеб.
-Сходи после уроков в сельсовет, заверить надо карточки. Уроки промелькнули быстро. Галинка взяла свой маленький чемоданчик, которым очень гордилась — ни у кого такого не было. А ей его подарила крестная, у которой она все лето водилась с двухлетней дочкой.
В сельсовете народа не было, поэтому Галинка быстро выскочила на крыльцо, раскрыла чемоданчик и хотела положить туда карточки, но резкий порыв ветра выхватил их из рук и понес над дорогой. Девочка не растерялась, захлопнув чемоданчик, бросилась вдогонку. А ветер словно дразнил её: стоило подбежать ближе, как он подхватывал легкую бумагу, и она летела дальше. По дороге бежать было легко. Но на повороте к деревенскому кладбищу ветер поднял бумагу и понес к темнеющим елкам. Галинка двигалась теперь медленнее, потому что по сугробам бежать было трудно.
 

 
Когда добралась до елок, в растерянности огляделась по сторонам: карточек нигде не видно, а от елок на снег уже легли глубокие тени. Она попыталась ещё поискать, но вскоре поняла, что это бесполезное занятие.
С трудом выбравшись на обочину, упала на сугроб и разрыдалась.
-Что же теперь с ними будет? - тревожила её мысль.
В семье 4 детей, да мама, да старая нянька Аннушка, да дед с бабушкой, да прадед Степан.
-Что же теперь делать? Из-за её оплошности всем голодать придется. Как без хлебушка семье месяц жить?
-Ты чего это, девчонка, ревешь? - раздался голос соседки. - Да это никак ты, Галинка? Что случилось-то?
-Ой, беда, тетка Даша! У меня карточки ветром в лес утащило.
-Плохо дело... Да слезами-то горю не поможешь. Пойдем домой.
-Не пойду! Мама отстегает! Лучше тут замерзну!
-Ишь чего удумала! Мало что ли матери горя-то! На отца похоронку получила, вас кормить нечем. Вставай-ка, вместе пойдем.
Галинка, всхлипывая, побрела за соседкой. А сумерки уже совсем сгустились. Девочка тихо открыла дверь и вошла в избу. На столе горела керосиновая лампа, семья уже отужинала. Мать сидела на лавке и чинила одежонку, посмотрела укоризненно на дочь:
-Где была-то допоздна?
-Я, мама...я в сельсовете все заверила, а когда карточки складывать стала... их ветром из рук вырвало... Я бежала до кладбища … не нашла.
В комнате стало тихо. Нянька Аннушка всхлипнула, трехгодовалая Любашка заплакала. А мать сидела молча, бессильно уронив руки на колени.
На следующий день мать ушла на работу затемно. Бабушка накормила ребятишек пустой похлебкой, забеленной молоком. День тянулся долго. Хотелось есть. Ребятишки сделали уроки и уселись к окошку ждать мать. За окном сгустились сиреневые сумерки. Было совсем темно, когда раздались под окном шаги. Дверь в избу скрипнула. Мать вошла замерзшая. Ребятишки, притихнув, сидели на лавке. Мать сняла тулуп, прошла к столу.
-Ну, не ужинали ещё? Садитесь есть. Доставай, бабушка, чугунок с похлебкой.
Когда все сели вокруг стола, мать достала из сумки буханку хлеба.
-Откуда хлеб-то? - тихо спросила нянька.
-Не бойтесь, теперь проживем.
Мать села к столу, и ребятки замерли, глядя на неё. Вместо тяжелой косы, узлом собранной на затылке, из-под гребенки топорщились коротко остриженные волосы.
-Куда, Зинушка, косу-то дела? - тихо охнув, спросила бабушка.
-В театр унесла. НА парики взяли. Не горюйте. Теперь месяц проживем!
Т. ЖУРАВЛЕВА.