В омутнинских лесах

Когда я, сопровождаемая специалистом администрации сельского поселения Ольгой Юрьевной Шаклеиной, зашла в гости к Надежде Павловне Коротаевой, около неё хлопотала фельдшерица с медпункта. Старушка почувствовала себя плохо. То ли погода повлияла, то ли она разволновалась перед моим приходом. Я растерялась, не знала, как и начать беседу, ведь приехала я в Паньшонки с одной целью – расспросить ветеранов, тех, кто помнит войну и послевоенные годы, кто был в тылу, вытаскивая на своих плечах страну из руин. Надежда Павловна успокоила меня, и едва переводя дыхание, сказала:
-Возьми в халате, в кармане, написала маленько, что помнила…
Я развернула тетрадный лист. Горькая история молодой девушки, перенесшей, кажется, невозможное, просто потрясала.
Наде едва исполнилось четырнадцать, когда началась война. Мужчины из деревни ушли на фронт, в их числе отец и брат Нади. Остались женщины и подростки. В эти годы детвора на печи не лежала, все трудились – кто в поле, кто на конюшне. Хлеба не было, одна трава. А в поле на работу идти надо, силёнок же – кот наплакал. Вскоре  их руки понадобились на строительстве железной дороги, а как только началась зима, малолетних работяг отправили   в омутнинские леса. Как жилось там, лучше не вспоминать тем, кто прошёл через лесозаготовки. Холод, сырые бараки с нарами, вместо матраса фуфайки, вместо одеяла шаль, лапти с онучами в изголовье.

-Тяжело было, ох как тяжело было. Валили сосну, норма – 18 кубометров в день. А морозы стояли- будь здоров. Как и выжили – не знаю.
Пока я разбирала записи на тетрадном листе, Надежда Павловна успокоилась, ей стало легче. И она продолжила свою горькую историю.
-Однажды, когда мороз ударил до 46 градусов, заключённые отказались идти в лес. Отправили нас. Конечно же, мы все обморозились. Кожа на руках и ногах полопалась, отпали ногти. Говорили, что придётся ампутировать помороженные конечности, но кто-то из солдат сказал: «На наших девушках всё как на собаках заживает». Врачи выписали нам какие-то примочки, стали прикладывать и постепенно всё зажило. Появилась тоненькая кожица, а потом и ногти выросли. Всего в лесу я отработала девять зим.
Надежда Павловна грустно смотрит в окно, слёзы наворачиваются у неё на глаза. У меня по спине ползут мурашки от услышанного. Фельдшер Лариса Сергеевна поглаживает старушку по плечу, стараясь её успокоить. Горькие воспоминания даются ей нелегко.
-Нас ещё и на лесосплав посылали, на Чёрную Холуницу. Полтора года я там отработала. Война закончилась, а нас не отпускают. Было нас в бараке поначалу 70 человек, а потом стали люди бежать. Осталось нас человек 15. Пришёл бригадир и говорит: «Девушки, пока живы, уходите домой». Мы и пошли. Шли 5 дней, есть нечего, устали, всё распухло, еле ноги передвигаем. Я не помню, как порог дома переступила и упала. Мама с сестрой меня испугались. Положили на лавку. Мама с ложечки отпаивала, потом в больницу отвезла.
«Господи, за что же мучились эти люди, молодые девчонки, за что страдали и терпели такие муки…», - думала я, пока слушала Надежду Павловну. Чтобы потом вновь работать не покладая рук уже в колхозе, растить и воспитывать детей. Их у Надежды Павловны шестеро. Почти все они разъехались, кто куда, живут своими семьями, воспитывают своих детей и внуков. А на груди у старушки наряду с другими наградами самая главная – за материнство.
Скоро очередной юбилей Великой Победы, и, пока есть возможность, необходимо выслушать эти страшные истории нам, потомкам военного поколения людей, чтобы сказать им тёплые слова благодарности за то, что выстояли они и выжили. И оставить в памяти всё то, что расскажут, что было в их судьбах. Ведь это наша история.