Почтим вниманием старинное село ( продолжение)

Когда мы празднуем юбилеи села, говорим о том, что ему 300, 305 лет, то невольно думаем, что село было большим, что жило в нем много народа. Но это не так! В 1873 году селу почти 170 лет, а дворов в нем числится только 12, живет в нем 25 человек мужского пола и 31 женского. И живут в селе только духовные лица! А давайте заглянем туда, в Х1Х век, посмотрим, что за люди жили, чем занимались, что оставили после себя.

Итак, 1833 год, в село Бельское едет новый духовный руководитель пятнадцатый по счету иерей – Яков Максимович Порфирьев. Село на тот период считалось большим, было трехштатное, т.е с тремя священниками, двумя дьяконами и шестью причетниками.

Зная поверье, что несчастье настигнет того, кому при выходе или въезде первым попадется поп, уволенный в заштат и обиженный, священник Гавриил, выходит навстречу батюшке. Старые священники о.Гавриил (Гавриил Мышкин, руководил с 1818 до 1833 г) и о. Даниил (Даниил Вылегжанин – c 1812 по1827 г) в своих понятиях и поведении мало чем отличались от своих прихожан, хотя должны бы нести добро, заботиться о других. Один был мстителен и суеверен, второй относился к тому разряду духовных лиц, которые только поились и кормились от прихожан, забирали у них все, что попалось на глаза. Прихожане рассказывали, что прятали все: грабли, вилы, мочало, когда о.Даниил ездил на приход. Больше недели ходили священники с крестом по приходу, потому что много пили. А когда на службу пришли новые попы (Всеволод Романов и Иоан Тарасович Лопатин), люди трезвые, то перестал пить и весь причт, а село Бельское сделалось вскоре образцово трезвым. Надо упомянуть замечательного дьякона Шкляева. Этот человек для всего села был советником, а если что-то случалось: пожар, болезнь, или купить чего, тотчас бежали к Иосифу Кузьмичу.

Семью Порфирьевых духовные лица примут радушно, но сойтись близко не смогут: не совпадали вкусы и интересы. Не ходят ряженными в гости, не пляшут, не любят пересудов и сплетен, читают, слушают музыку (в доме был орган), детей не выпускают на все четыре стороны, держат при себе и около дома.

Кстати, дома у священно-церковно служащих собственные, сделаны за свой счет. Построить новый дом было не так трудно. Глазовская сторона была лесная, строевой лес находился тогда не дальше как верст десять от Бельского села. Надо было выправить у лесного начальства билет на вырубку леса, а вырубить и привезти можно было посредством крестьянской помочи (до 60-х годов крестьянские помочи играли важную роль в хозяйстве: дом построить, сенокос справить и т.д.) Договаривались с мужиками из деревень, богатыми лошадьми, те сговаривались между собой дома по два-три, вырубали и в определенный день по бревнышку привозили в село. В этот день приготавливалось для помочи угощение: пеклись пироги, варилась каша, делалась яичница, жарилась баранина, покупалось ведро вино, приготавливалось несколько ведер пива. Этим угощением, продолжавшимся целый день, вместо всякой другой платы, и платили мужикам за их труды, за вырубку и привозку бревен. Это было выгодно, бревно обходились не дороже полтинника, а при обыкновенной покупке стоило бы от 3 до 5 рублей.

Для всех работ нужны были материалы, инструменты, село находилось в 70 верстах от города – не наездишься, да и нужных мастеров найти было не так легко, поэтому священнику в нашей местности нужно самому было быть и купцом и слесарем, и плотником и печником. Именно таким хозяином и был Яков Максимович Порфирьев. Он во все вникал, за всем следил, всем руководил и уже через два года построил отличный дом, большой, просторный и удобный для жилья. В нем было шесть комнат, зал, гостиная, кабинет, прихожая, столовая, детская и рядом с ним изба или белая кухня. Кроме того, в нижнем этаже тоже была кухня с комнатой. Впрочем, и было, кому поместиться в таком доме, одних сыновей у батюшки было шесть, да еще две дочери. Кроватей не было, спали на полу, стелили огромный войлок от стены до стены, клали подушки по числу голов, огромное овчинное одеяло (зимой) или ваточное (летом) – и постель готова.

Но в селе были и другие дома, где одна половина дома зимой было не обитаема – не было печей. На зиму ее отделяли утепленной дверью, и служила она обыкновенным чуланом: горшки с маслом, лотки с медом. А вторая половина дома состояла из двух- трех комнат с кухней. Единственное спасение – на печи и полатях, потому что холодно было. В комнатах стены и потолки могли быть штукатуренными или затянуты толстым холстом, выбеленным мелом и известкой. Со временем холстяная обивка отставала на стенах и потолках кошелем, и в них поселялись мыши.

Одежда висела на гвоздях, прибитых в комнатах по всей стене. Вещи шили сами из своего льна, на домашних станках женщины приготовляли полотно, так называемой клетчатой и полосатой пестряди. Из клетчатой пестряди шили рубашки, а из полосатой – панталоны и халаты. Платья шили так же бродячие сельские швецы. По всей Вятской губернии прежде ходило много странствующих портных. Обошьет все село такой портной и переходит в другое. Бельское село и другие деревни и починки обшивал в те годы портной Михей. Веселый был, пел постоянно за работой. Шил крепко, брал за шитье не дорого, правда и покроя-то особого не было, сюртуки и платья выглядели мешковато.

Нелегко жилось духовенству, содержанием его не обеспечивали. Священники должны были «выпрашивать» кусок хлеба у своих прихожан. Поэтому все Бельское духовенство занималось хлебопашеством, семью кормить как-то надо было. Сеяли ячмень, рожь, овес. В обработке полей помогали крестьянские помочи, так было и при сенокосе. Приглашали на день-два обычно мужиков и парней, угощали потом, а убирали сено уже домашними силами. Когда поспевала рожь или ячмень, жать приходили девки и бабы. Помочи были большими: от 30 до 40 человек, причем приходил все, как на праздник, надевали лучшие наряды. После ужина пели, плясали.

Подспорьем для семьи был скот и птицы разного рода: индейки, гуси, утки, куры. Половина скота кормилась для продажи. Помогал выживать и огород, в котором росли огурцы, горох, репа, мята, ромашка и др. Выручали  ягоды. Детишки компанией, человек по 5 и более, отправлялись на лошадях верст за пять на гари (горелые места) на весь день. Набирали на одном месте ведра по3-4 малины. Крупная малина шла на варенье, другую сушили на капустных листах в печи, часть уходила на напитки и наливку, а мятую малину заливали в кадках холодной водой и ставили в погреб. Это называлось мочить малину. Зимой ее подслащали медом и употребляли с белым хлебом. Собирали и черную смородину. Потом наступала грибная пора, грибами в те годы назывались только белые, а общим названием грибов служило название «губы». Суп из грибов – губница, пирог из грибов – губник. Более всего ценились грузди и рыжики.

Духовные лица села занимались своей нелегкой работой. В 1831 году в составе прихода числятся 21 деревня и 60 починков (новое заселение). Надо было ходить по приходу, трудно было зимой, такие морозы под Рождество, и  весной на Пасху, во время разлива рек и половодья, когда можно было несколько раз выкупаться, получить горячку или ревматизм. А исправление треб Зимой, в полночь, приедут из деревень верст за 10-15 от села с просьбой исповедовать и причастить умирающего. Только к порогу своего дома, а тут уже из другой деревни дожидаются.

Да и от начальства ничего хорошего не ждали, слишком зависел священник от всякой духовной и светской власти. Сколько поклонов, унижений, подарков надо было употребить, чтобы приобрести их благосклонность или избежать гнева. Тяжело жилось и священнику и крестьянину. Каждый чиновник норовит обидеть. Это и понятно, все места – станового, пристава, головы, писаря были по откупу, и, чтоб вернуть потраченные средства, чиновники брали взятки, притесняли тех и других по любому случаю.

Писарь Бельского Правления Семен Поршнев, переходя на другое место, оставляет своему приемнику такую характерную запись: «Бельская волость – хорошая волость, я просеял ее сквозь сито, ты можешь просеять еще сквозь решето».

С давних пор в Бельской церкви находилось резное деревянное изображение (статуя) Николая Чудотворца, которую крестьяне просто обожали. Но так как в православной церкви, статуи были запрещены, то было приказано вынести ее в подвал. Услышав об этом, крестьяне подняли настоящий бунт, и духовенству пришлось поставить опять Старичка Николу в церковь. Подсвечник перед ним всегда был полон свечами, а сила почитания статуи Николая Чудотворца обнаружилась во время крестных ходов. Каждая деревня хотела, чтоб принесли статую, а не икону. Духовенство, чтоб избежать ссор между деревнями, условилось, что Старичок в один год ходил с иконами в одном приходе, в другие годы – в другом, третий – в третьем.

У бельских крестьян издавна утвердился обычай:в августе, на первые озими (сев озимой ржи), подымать иконы и служить молебен. Вечером, накануне назначенного дня, приходили в село богоносцы за иконами, а утром посылали три пары лошадей с кибитками для церковного причта и одну из них – для поповых ребят. В деревне, на поле, на полосах озими, устанавливались иконы на особых подмостках, украшенных деревьями: березками, рябинками, липами и цветами. Здесь служили общий от всей деревни молебен. Огромная толпа молящихся под открытым небом, развевающиеся на ветру хоругви, несущийся в облака дым кадила и голоса поющих – молитвенное служение Богу в нерукотворном храме природы... По первым полосам озими священник обходил со святой водой, а затем переходили с иконами в саму деревню и служили отдельные молебны в домах желающих крестьян. А на полосах озими приготавливали длинный стол из досок. На этот стол крестьяне приносили все, что было приготовлено для праздника, он был наполнен разнообразными кушаньями. Во главе стола садили батюшку с причтом и поповых ребят, потом садились старшие и большаки деревни. Женщины за стол не садились, а ходили вокруг стола и угощали.

Несколько слов о воспитании детей: малышей приучали с детства помогать по дому, следить за своей одеждой и обувью, за своим внешним видом. Быть добрым и честным, говорить всегда правду, никого не обижать, а всем помогать, словом жить с добрыми мыслями.

Вот такие воспоминания оставил нам профессор русской словесности Казанской Духовной Академии  И.Я.Порфирьев. Иван Яковлевич десятилетним мальчиком приехал в наше село, где его батюшка Яков священствовал до конца своей жизни(1872 г).

Е.В.Снигирева, с.Белая