Фронтовые письма

Письма с фронта... Почти 65 лет прошло со времени окончания Великой Отечественной войны. Уходят из жизни фронтовики. Многие не вернулись домой. Но в семьях, как реликвию, хранят солдатские письма, написанные карандашом. Истертые, пожелтевшие от времени листочки. Некоторые слова и строчки уже трудно прочесть. В них тревога за родных, забота о том, как они без крепких мужских рук, скупые строки о себе и вера, что победа будет за нами. А между строчек можно прочесть, что писали родные не всю правду о своей тяжкой жизни, чтобы не волновался боец.
В центральной районной библиотеке есть немало интересных материалов о Великой Отечественной войне: фотографии фронтовиков — наших земляков, красноармейские книжки, удостоверения и грамоты. И фронтовые письма: обычные письма-треугольники и написанные на специально отпечатанных бланках с такими, например, словами:
За страну Советскую
Бей зверье немецкое.
Бей штыком, гранатой бей,
Бей, чем можешь, но убей!
Боец Красной Армии! Будь стоек в бою! Немцы напрягают свои последние силы. Крепче удары по ненавистному врагу!
Выдержать — значить победить!
Х х х
«29 мая 1942 года.
Здравствуйте, мама, Нюра, Вова и маленький Витюшка!
Сегодня получил я от вас три письма, от души благодарю. В тот же час начал отвечать. Из ваших писем видно, что наш богатырь Витенька растет не по дням, а по часам и скоро будет узнавать своего папку по фотографии, а когда я приеду, он уже будет знать и понимать многое.
Нюсик! Я очень рад за ваш плодотворный труд над личным огородом... хорошо будет зимой. Так же торжествую и о других хоз.работах: заготовка дров, городьба усадьбы и пр., как будто бы вы не знаете трудностей и без меня.
Если будет возможность, то приобретите по лету овцу, ибо на зиму придется катать валенки, а шерсть будет дорогая. Также необходимо приобрести что-нибудь на мясо из свинячей породы. Конечно, будет трудно, но зимой будете с мясом, тем более будет большой Витенька, которому будут нужны жиры.
Знаю, что сейчас работают все от малого до старого. Но мать уже не молодая, и ей лишняя суета вредна, а тебе как матери ребенка тоже нужен спокойный труд...
Парочку слов о моей жизни:
Находимся в резерве, не очень далеко от фронта, слышно выстрелы тяжелой артиллерии, часто посещают воздушные гости... Приближается день жестокой схватки с ненавистным врагом, который испоганил самые культурные и живописно-природные уголки нашей родины. Эх, милая, посмотреть бы тебе эти места, где я сейчас нахожусь! Не узнать ни одну деревню после пребывания гитлеровцев. Почти все пожжено и растаскано. Но и жарко же им будет за все эти злодеяния на русской земле.
Условия у нас хорошие, питание стало на много лучше, одеты и обуты тоже прилично. Осталось только одно — служить честно и добросовестно, без жалости громить немецких извергов для счастливой жизни нашего народа, молодого поколения нашей страны.
Прошу — пишите мне чаще. Сообщите мой адрес Жене, и пусть он мне напишет.
Крепко всех целую, ваш Костя».
Х х х
Это письмо Александра Теплых было адресовано Г.Я. Завражных, который жил в Фаленках на переулке Колхозный. Когда написано письмо, неизвестно.
«Здравствуйте, Григорий Яковлевич, Наталья (?) Егоровна, Зоя и Катя (?).
Сообщаю, что нахожусь в госпитале, сегодня или завтра эвакуируют в г. Иваново. Самочувствие хорошее, думаю, что скоро приеду в гости. Нужно встать на ноги и тогда буду разыскивать семью, живую или мертвую найду. Ни одной минуты не было, чтобы не было мыслей о семье. Время идет, но надежду не теряю».
А это уже письма жене, Марии Григорьевне Теплых, написанные в разное время.
«12 ноября 1941 года.
Здравствуй, Маруся!
Нахожусь в Шадринске Челябинской области на сборах старших политруков РККА. Пробуду дней 15-20, потом в часть.
Я послал несколько писем, открыток, телеграмм с обратным ответом, но ни слова не получил в ответ. Мучает одна мысль: где моя семья, что с ней? Убедительно прошу того, кто получит мое письмо, сообщить, где моя семья по адресу...»
Х х х
«5 октября 1944 года.
Здравствуй, моя дорогая Маруся!
Сообщаю, что быстро излечиваюсь, жду операцию. Если все будет удачно, через месяц буду опять на фронте, а там или шестой раз ранят, или в «могилевскую». Хотя в конце войны не хотелось бы, но без потерь не обойтись. На кого выпадет выбор, трудно сказать и предвидеть.
Опишу коротенько о своем пути на войне.
22 и 23 июня 1941 года были на вокзале в Барановичах. Передавал тебе записку, чтобы вы немедленно уезжали в Россию.
Когда 26 июня приехал в совхоз, вас уже не было. Скот приказали выпустить на огороды, чтобы уничтожить бахчу. Видел Елену Павловскую и несколько ребят, посоветовал уезжать. Затем от изнеможения или уснул, или был в обмороке. Часа через четыре пришел в себя, уже никого не было. Меня приняла одна воинская часть, которая 25 июня заняла оборону на территории совхоза. С 26 по 28 (июня) дрались, а 29 и 30 переходили старую границу. 1 июля нас отрезали вблизи станции Негорелое Дзержинского района, а второго — бои в окружении, меня ранило. С группой солдат (300-400 человек) пошли дальше. 7 июля соединились с отрядом полковника Ахманова и передал ему командование. Пробивались с боями и 15 июля вышли к Могилеву. А вечером враг обошел нас, снова пришлось быть в тылу почти без оружия и питания. 22 и 23 июля вели бои, а 24 я и ещё два человека пошли в разведку, ранило в обе ноги и в тот же день в лесу захватили нас в плен, где пробыли четыре дня и сбежали.
С 1 на 2 августа я с товарищами перешел линию фронта. Врачи хотели отнять мне ногу, я отказался. Скоро назначили командиром роты, так как партийную работу мне не могли доверить: я уничтожил партбилет и другие документы, когда захватили в плен.
21 сентября 1941 года ранило в третий раз, и в госпитале в Орле, потом Тамбове несколько подлечили, а в ноябре поехал в Москву, затем на Урал, где был до марта 1942 года. С марта по май — в Калининской области, где получил новый партбилет и поехал на фронт. 9 декабря 1942 года снова ранили, госпиталь. С февраля до июня 1943 года на фронте. Направили на учебу в Калинин, но из-за ран и экземы полгода пролежал в госпитале в Иванове. Меня раз семь представляли к наградам, но получил пока один орден Красной Звезды. За период войны прошел большую школу, проверил свои силы, выносливость, закалился. Когда приеду о трудностях и морально-физических переживаниях расскажу. Знаю, что вы больше моего перестрадали. Я знал и видел ещё с 41-го фашистские «подвиги» - их пытки и казни, издательства.
В марте 1942 года, когда ехал из Свердловска, проездом видел твоих мать и отца, они выходили к поезду, приносили гостинцы. Но я отказался взять, счел не удобным. Сказал: продайте или отдайте беженцам. А их было с Востока вплоть до Байкала и с Запада — до Горького-Ярославля, все снимались с прежних мест. Но стойкость русского народа сделала перелом, и праздник сейчас на нашей улице. Требуется сделать два-три удара, и будет конец войне. Те, кто останется в живых, будут восстанавливать — залечивать раны, нанесенные фашистским зверем. Я бью их без жалости. Надо выжечь их, они хуже людоедов.
На этом письмо кончаю. Крепко целую Витю, Борю и Валерку.
Твой, навсегда твой Шура».

(Александр Теплых погиб в самом конце войны)
Письма читала Наталья ДРАНИЧНИКОВА.