Я побеждал свой страх

Оставив группу в просторном гроте, Владимир пошёл искать лаз, так называемый «шкуродёр».  Такие лазы всегда бывают очень узкими, за что и получили  многоговорящее название. Посветив фонарём, Владимир увидел тёмное углубление. «Кажется, он», подумал спелеолог и нырнул в каменную пасть. С продвижением вглубь, каменные своды становились всё уже и уже. Владимир недоумевал. Ещё год назад, забираясь в этот грот, они более-менее свободно пролезли по «шкуродёру» и вышли из пещеры в другой грот. Не сжались же скалы за это время. Он продвинулся ещё на несколько метров, острые края камня впились в тело со всех сторон. А тут, как назло, ещё и погас фонарь. Кромешная тьма заволокла всё пространство. Едва освободив руку, Владимир нащупал впереди те же холодные камни. Тупик. Он попытался податься назад, но пещера надёжно держала спелеолога в своих каменных объятиях. По спине быстрой змейкой пробежал холодок.  На каком расстоянии он был от входа – неизвестно, должно быть, далеко. Не докричаться. Да и отметку у лаза забыл поставить, пока его отыщут… Да и отыщут ли? Пещеры не любят раскрывать свои тайны. Владимир запаниковал. Погибать в этой уральской пещере в такие годы, ну никак не хотелось. От отчаяния он  стал плохо соображать. «Надо взять себя в руки», - думал он, а мысли путались и туманили мозг. Наконец, кое-как совладав с собой, он вспомнил, что в кармане лежат свечка и спички. Зажёг свечу и стал разбирать фонарь. Повозился с ним, собрал снова. Через какое-то время фонарь обнадёживающе мигнул и вспыхнул ослепительным светом.  Владимир облегчённо вздохнул. С этим слепящим пучком  к нему вернулась надежда, нет - уверенность в том, что он выберется.
 Эта история, как сюжет из фильма, но, тем не менее, она из жизни обыкновенного человека. Вернее будет сказать, интересного человека, который немало повидал и испытал на своём веку и ему есть, что рассказать. Это Владимир Николаевич Тимонин. Его мы и пригласили в нашу рубрику.

-Владимир Николаевич, вы – альпинист, спелеолог, турист, художник, мастер лозоплетения… Перечислять можно много. Как получилось, что ваша судьба вместила в себя столько интересного?
-Почти все мои увлечения – это результат моей бурной юности. Я учился, меня отчисляли за какие-то провинности, потом снова восстанавливали. А между всем этим были походы в горы и на перевалы, спуски в пещеры и служба в армии, байдарочные походы и выставки моих работ.
-Где вы учились?
-В Кирове. Я приехал сюда с Вологодчины, где родился и вырос. Друг позвал. Он рисовал замечательно и решил поступать в Кировское училище искусств. А поскольку чёткого жизненного плана у меня на тот момент не было, а в школе тоже увлекался оформительской работой, то махнул вместе с ним. И, как часто это бывает, друг не поступил, а меня приняли.
-А отчисляли за что?
-За бурные вечеринки. К сожалению, у меня была такая способность влипать в разного рода истории.
-Как же вы открыли в себе любовь к путешествиям?
-Когда меня отчислили с учёбы, я ушёл в армию, да не куда-нибудь, а на Чукотку попал. И, знаете, не жалею. Когда бы я ещё там побывал. А край очень красивый. Отслужил в миномётной батарее, вернулся домой, увлёкся живописью,  и даже персональная выставка прошла в Вологде. Это меня вдохновило, и я решил поступать в Ленинградское высшее училище им. В.Мухиной, но, увы. Удача отвернулась от меня, а, может, профессионализма не хватило. Да и конкурс там был 50 человек на место, люди поступали туда по 5-6 раз. Я вернулся в Киров и восстановился в училище. Здесь в то время работал клуб туристов. Из любопытства туда пришёл и…заболел туризмом. Регулярно ходил на занятия, тренировки. Первый горный поход 1 категории сложности был на Тянь-Шань. Затем   на Северный Кавказ, в ущелье Узункул. С друзьями мы проходили различными горными маршрутами разной категории сложности, в основном летом. Зимой был горнолыжный поход в Хибины. Тогда мы прошли несколько перевалов, а самый основной и самый трудный не взяли. Это был перевал Ферсмана. На первый уступ взошли, и началась пурга. У нас не было спецснаряжения, да и разум победил. Если бы мы тогда решились идти дальше, а разговоры такие велись, то с вами бы сейчас я не сидел. Мы наверняка бы погибли.
-А спелеологией как увлеклись?
-Тогда же, в студенческие годы, в том же клубе. Секция только открылась и мы с ребятами решили испытать на себе, что же это такое. Сначала ходили по нашей области, в основном в Советском районе. Там есть пещеры карстового происхождения. Спелеологическая секция нашего клуба их и открыла в те годы – это были пещеры «Киров 600», «Холодная», «Софроновская». Потом ходили и на Урал, в Кизеловские пещеры. Там и произошёл случай, когда я чуть не остался там навсегда (Описано выше. Прим. автора). До сих пор жалею, что экспедиция в Крым в знаменитую пещеру «Снежная» у меня сорвалась. Параллельно занимался и участвовал в соревнованиях по скалолазанию. Получил звание альпиниста СССР.
-А когда же успевали в байдарочные походы ходить?
-О, это между делом, на выходных, по Быстрице, рекам Лумпунь, Кильмези.
-Владимир Николаевич, но зачем всё это? Горы, пещеры… Опасно и страшно…
-Таким образом я и побеждал свой страх, хотелось увидеть, на что я способен. В горах по прижиму (узкий карниз над пропастью) идёшь – душа в пятках. Так и представляешь, где можешь сорваться, как лететь будешь вниз, куда упадёшь. Но перебарываешь в себе это чувство и идёшь вперёд. Наверно, в этом молодость виновата. Мне было всё интересно. Я даже заканчивал подготовительные курсы МГУ на факультет археологии, но поступать не стал. Хотя профессия археолога была моей голубой мечтой, ведь она включала в себя все мои увлечения – живопись, путешествия, фотосъёмку…
-Я знаю, вы в юности хотели стать священником…
-Очень даже всерьёз. Готовился к экзаменам в семинарию, но силы воли мне не хватило. Время-то было совсем другое, советское – глубоко атеистическое. Да и мама моя была учительницей, как-то не вязалось всё это с духовной семинарией. Но сейчас я понимаю, что, скорее всего, твёрдой веры мне не доставало. Не очень хотелось свой несколько богемный образ жизни, который я тогда вёл, кардинально менять. Возможно, и зря.
-Несколько лет назад в нашем музее проходила  выставка ваших работ. Я тогда обратила внимание, что все  картины написаны в мрачноватых тонах. Почему?
-А для меня нормально. Я не люблю кричащие яркие краски и такие, как вы сказали мрачные тона, выбираю сознательно. Они не кажутся мне тёмными, скорее спокойными. Я ведь не всегда так писал. До поступления в училище, мы с другом закончили 1 курс заочного народного университета искусств, был такой в Москве. Я занимался оформительской работой, писал акварелью. Моим кумиром вначале был Суриков. Какое-то время я писал абстракции. В Вологде и была моя выставка как художника-абстракциониста. Был в моей жизни и период, когда я увлёкся импрессионизмом. Работы Ван Гога - всемирно известного  художника-постимпрессиониста были и будут для меня верхом мастерства. Часами могу рассматривать его живописные картины – этот эфемерный, ускользающий мир. Кстати, Ван Гог тоже некоторые свои картины писал в тёмной живописной гамме. Очень люблю работы Константина Коровина, ярчайшего представителя русского импрессионизма, а также живопись Аркадия Пластова.   С годами мне пришло понимание реализма. И школа должна быть хорошей, крепкой.
-Сейчас пишите?
-Очень редко, к сожалению. Знаете, у литераторов есть такое выражение «Если можешь не писать – не пиши». Я бы отнёс это и к художникам. Но многие самодеятельные, как их ещё называют наивные художники, не задают себе таких вопросов. Они не знают школы, не знают, как правильно писать, просто выкладывают свою душу на полотно. И у них получается! А я из наивности уже вырос, но не дорос до настоящего профессионализма. Возможно, всё ещё впереди.
-Вы долгое время были директором художественной школы. Какие воспоминания об этом времени?
-Нормальные. Это было концом моего студенчества, началом семейной жизни и рождением художественной школы в Фалёнках. Это было хорошее время, хоть и нелёгкое. В те годы я закончил факультет художественной графики Костромского пединститута, заочно. Затем из директоров перешёл на преподавательскую должность и собирался поступать в Строгановское художественное училище. Выполнил ряд работ и прошёл творческий конкурс, но поступать не стал. Как говорится, всему своё время.
-Есть ли ученики, которые особо запомнились?
-Есть, конечно, и их немало. Но особенно горжусь Катей Микрюковой. Она занималась у меня в изостудии в ДДТ. По моей рекомендации Катя прошла обучение в художественной школе. Теперь работает и живёт в Америке. Елена Анисимова – моя ученица, сейчас она преподаёт в школе искусств.
-Чем заняты в настоящее время?
-Коллекционированием. У меня богатая коллекция вино-водочных и пивных этикеток. Началось всё в юности. Для художника-оформителя такая коллекция необходима для облегчения своего оформительского труда. Собираю интересные материалы о живописи, великих военоначальниках и полководцах. Много чего есть. Я принимал непосредственное участие в создании нашего музея и многие экспонаты в нём были собраны и привезены мною. Туда же отдал богатую коллекцию бутылок, но она, к сожалению, не сохранилась. Признаться, эту работу я любил. А сейчас безработный. Занимаюсь домашними делами, иногда выезжаю на этюды, летом хожу в Великорецкий крестный ход. В год своего пятидесятилетия я крестился, тогда впервые и сходил в Великорецкое, что стало для меня неким открытием. Сейчас ежегодно совершаю это паломничество. Наверно, каждый человек рано или поздно приходит к Богу. Не осуществив свою юношескую мечту стать священником, я к Богу иду другим путём, путём паломника. И не жалею об этом.
 
Просто удивительно, какой богатой и насыщенной может быть жизнь одного человека, что доказывает только одно – мы сами строим свою жизнь, делая её либо скучной и никчемной, либо интересной и богатой.