ОСТРОВКИ ПАМЯТИ.

Фрагменты кратких воспоминаний Чупрынова Ивана Дмитриевича о своём жизненном пути.
Постоянному и вечному
спутнику жизни,
любимой жене Марии Ивановне,
посвящаются эти воспоминания.

Родился я 1 мая 1924 года, в рабочей семье в пограничном городе Джаркенте Алма-Атинской области Казахстана. Город Джаркент по своим размерам не большой, проживало в нём тогда тысяч 40 населения. Очень зеленый. По улицам рос и в настоящее время растер пирамидальный тополь. Улицы прямые, широкие, дома преимущественно одноэтажные, частного сектора. У каждого жителя имеется сад, в котором растут: яблоки, груши, виноград и другие фрукты. По обеим сторонам улиц имеются арыки, по которым течет вода. Используется она для питья, полива садов и огородов.
В северной части города размещается военное подразделение – пограничный отряд. Место очень красивое, обустроенное, утопает в зелени и фруктовых насаждениях. В отряде проходили службу по охране Советско-китайской границы: русские, украинцы, белорусы, молдаване, грузины, армяне и другие национальности и народности. В погранотряде часто устраивались вечера встреч красноармейцев - пограничников с молодежью местного населения. Вечера проходили весело: с танцами, концертами и другими увеселительными мероприятиями. Многие красноармейцы влюблялись в местных девушек и после срока своей службы не возвращались на родину, а оставались на постоянное место жительство в городе Джаркенте. Из таких бывших пограничников был создан богатый колхоз. Колхозники жили зажиточно, а мужское население в любое время могло взять в руки оружие и встать на защиту границы Советского Союза. Во время гражданской войны и разгула басмачей этот пограничный отряд явился надежной опорой и охраной населения города и окрестных деревень.
Мой Джаркент, ты цветок из камня,
Обласкан жарким солнцем и дождем,
Ты ветрами обдут вечными,
Навсегда останешься в сердце моем.
Город мой, ты мое сказание,
В тебе моя учеба и молодость моя,
Я чувствую всегда твое дыхание,
Ты остаешься в сердце навсегда.

Население города Джаркента – интернациональное. В основном жили: русские, уйгуры, казахи, дунгане, украинцы и другие национальности. Жили дружно и мирно. Никаких национальных расприй, недовольств, драк, вражды не было. Преступления совершались довольно редко да и то в основном хулиганство пьяных юношей. Язык общения был русский. Дети других национальностей почему-то учились в русских школах, хотя были школы на их родном языке.
Джаркент, где когда-то я родился,
Где учился, веселился и рос,
И как многие тоже влюблялся,
В тот край тополей, единичных берез.
В поле слышал трель жаворонка,
Соловья в своем малом саду,
Отчий край, дорогая сторонка,
Позабыть тебя я не могу.

Родители мои: отец – Дмитрий Федорович и мать – Елена Михайловна были бедными и неграмотными. Отец научился читать и писать в ликбезе, а мать хотя и ходила в ликбез, но после его окончания не тренировалась, не читала, не писала поэтому осталась безграмотной до самой смерти. Могла только расписываться. Отец хотя и был малограмотным, но в совершенстве, без акцентов владел разговорной речью: уйгурского, узбекского и казахского языков.
Мои родители прожили нелегкие года,
Голод и войну, холод и разрухи,
Но сохранили в жизни навсегда,
Тепло сердец и трудовые руки.

В 1941 году я окончил 10 классов. После проведенного выпускного вечера, по радио 22 июня объявили о начале войны. Было сообщено, что на нас вероломно, без объявления войны напала фашистская Германия.
Все, кому исполнилось 18 лет, получили повестки о явке в военкомат для призыва в ряды Красной Армии. Меня повестки обходили мимо, так как было всего 17 лет. Я стыдился встречаться с девчонками и ребятами оттого, что находился дома в глухом тылу. Тогда патриотизм был развит высоко. Если кто-то не призывался в армию по болезни, то они всякими правдами и неправдами добивались призыва, хотя бы в нестроевые войсковые подразделения. Так вот воспитанный во мне высокий идеал патриотизма не давал мне покоя. Я несколько раз ходил в райвоенкомат с просьбой призвать меня в армию. Каждый раз мне отказывали и заявляли: «уходи, не мешай работать. Когда исполнится тебе 18 лет – мы призовем и не спросим твоего согласия». Тогда я избрал другой путь. Пошел в райком комсомола и потребовал выдать мне комсомольскую путевку о направлении в Красную Армию добровольно. Путевку эту я получил и через три дня был призван в армию добровольцем и направлен на учебу в военно-пехотное училище, которое, в силу сложившихся обстоятельств окончить мне не удалось.
Прибавляя себе годы,
Шли мальчишки воевать,
И на суше и на море,
Свою отчизну защищать!

Во время моей патриотической деятельности моя мама говорила: «куда же ты, сынок, рвешься на фронт, там ведь убивают. Твой отец уже воюет. Ты теперь глава нашей семьи. Я остаюсь одна с двумя твоими малолетними братьями. Кто же после тебя мне поможет?». Я убеждал её, что война продлится не долго. Мне наверняка не придется воевать. Закончится она, непременно нашей победой. Я считал, что мы дети одного поколения, одной судьбы с теми, кто уже воевал, как комсомолец, поэтому не имел права отсиживаться в глубоком тылу и прятаться за спины товарищей.
Летом 1942 года, ночью все курсанты были подняты по тревоге, погружены в железнодорожные вагоны и увезены под Сталинград, где шли тяжелые кровопролитные бои. Фашисты сосредоточили там большую группировку своих войск и стремились, во что бы то ни стало столкнуть наши войска в Волгу и тем самым прервать поставку нефти с Кавказа в центральную часть России.
Наше училище полностью влилось в состав 14 десантной гвардейской бригады морской пехоты Черноморского флота. В составе этой бригады, после окружения и пленения армии Паулюса, я принимал участие в битве, так называемой, Курской дуге. После разгрома этой группировки фашистов с боями прошел путь по городам: Харьков, Кременчуг, Котовск, Дубоссары и Кишинев. А после капитуляции Румынии и её выхода их союза с Германией, нас перебросили в Польшу, где я участвовал в освобождении Варшавы, штурмовал логово врага Берлин и закончил войну на берегу реки Эльбы в Германии, где наши войска встретились с Американскими войсками – 8 мая 1945 года. На следующий день фашистская Германия безоговорочно капитулировала.
Считаю необходимым отметить, что штурмовал Берлин я не в составе морской пехоты, а разведчиком 855 артиллерийского полка 311 стрелковой дивизии, сформированной в городе Кирове в основном из жителей города Кирова и Кировской области. Это произошло следующим образом.
7 ноября 1944 года при бомбежке под Варшавой я был ранен. Лечение проходил в городе Бресте Белоруссии. Госпиталь располагался в здании бывшей школы. Кроватей не было. Матрацы лежали прямо полу, а на них спали раненые солдаты. Помещение не проветривалось. Было душно, неуютно и некомфортно. Питание однообразное. Утром, в обед и вечером подавалась одна каша, которую мы тогда называли «шрапкелью». После снятия гипса я понемногу стал ходить и решил от таких удовольствий сбежать на фронт. С одним солдатом – Черных Володей, раненым в руку, мы решили осуществить задуманное.
Однажды утром, после завтрака без документов, которые находились в штабе госпиталя, в нижнем белье: кальсонах и в рубашке, мы вышли на железнодорожную станцию города Бреста, через которую с тыла на фронт шли эшелоны с людьми и военной техникой. Нашли штабной вагон первого проходящего эшелона и у командира, фамилию которого не помню, попросились зачислить нас в его военную часть и взять на фронт. Капитан расспросил нас: кто мы такие, где родились, где воевали, в каких родах войск, при каких обстоятельствах получили ранения и причину нежелания лечиться в госпитале. Моего товарища капитан сразу согласился взять в свою часть, а меня заставил показать больную ногу, которая в то время была сильно отечная от ходьбы и по цвету – черная. После этого заявил, что я не готов еще воевать и поэтому взять меня не может. И как я не убеждал его, что нога скоро заживет, но он был непреклонен.
Рядом с этим капитаном сидел его замполит, старший лейтенант, молчавший все это время, обращаясь к капитану заявил: «Николай Иванович этот парень просится у тебя не в тыл, а на фронт, в нашем дивизионе много молодых солдат не обстрелянных, а этот бывалый и принимал участие в боях. Может возьмем? После таких слов капитан согласился взять меня в свое подразделение. Нас сразу поставили на довольствие, обмундировали и через несколько дней мы вступили в бой.
Эта военная часть оказалась 855 артиллерийским полком 311 стрелковой дивизии, шедшей на фронт с формировки, которая формировалась в городе Кирове и состояла в основном из жителей города Кирова и Кировской области. Благородным замполитом оказался Журавлев Андрей Иванович, как в последствии я узнал, является отцом Журавлева В.А.- ректора Кировской медицинской академии, доктора медицинских наук, профессора, заслуженного деятеля науки, почетного гражданина города Кирова и почетного академика многих международных медицинских академий. С этой дивизией я форсировал реку Одер, штурмовал Берлин и закончил боевой путь на реке Эльбе в Германии.
От замполита Журавлева, в последствии мне стало известно, что я находился в розыске, как дезертир и НКВД меня искало по тылам и месту жительства, а нашли на фронте. Мое уголовное дело было прекращено производством за отсутствием состава преступления. Только ему сделали замечание в том, что о нас надо было в НКВД сообщить своевременно.
За весь боевой путь я был четырежды ранен, несколько раз тонул, более десятка раз, во время бомбежек и артиллерийских налетов, заживо, в траншеях был засыпан – похоронен землей, но спасен своими же товарищами. Матушка моя получила на меня две похоронки. В одной из них указана деревня под городом Белгород, где я похоронен в братской могиле.
Я считаю мне очень повезло,
Войну прошел и не согнулся,
На своих двоих домой вернулся,
И вот живу смертям назло!
Уверен, что круто повезло,
Хоть счастье небольшое и хрупко,
Плывет все дальше моя шлюпка,
А я держу свое весло!
Имею следующие правительственные награды:
Ордена: «Отечественной войны» первой степени
«Славы» третьей степени
медали: «За отвагу»
«За Сталинград»
«За освобождение Варшавы»
«За взятие Берлина»
«За Победу над Германией»
«Маршал Советского Союза Жуков»
«300 лет флоту Российскому»
«Ветеран труда»
И кроме этого еще шестнадцать различных юбилейных и других медалей.
В начале 1947 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о демобилизации из рядов Советской Армии старших возрастов 1917 – 1924 годов рождения включительно. Я уехал домой первым эшелоном Берлин – Владивосток. Домой в город Джаркент явился неожиданно. Когда вошел в квартиру мама белила стены. Увидев меня, бросилась обнимать, забыв положить кисть, которой забелила всю мою спину известью.
Вскоре из Алма-Аты на каникулы приехали студенты мои школьные друзья, демобилизованные ранее по ранению и уговорили меня пойти учиться в их Алма-Атинский юридический институт.
Во время учебы в институте, я проживал с другом Артемьевым В.И. Арендовали комнату. Стипендии одной для житья не хватало, поэтому приходилось подрабатывать: разгружали на железнодорожной станции вагоны, на табачной фабрике выполняли подсобные работы. Осенью, каждый воскресный день в пригородном плодово-ягодном совхозе «Гигант» снимали с деревьев знаменитые яблоки «Апорт» и упаковывали их в ящики. Оплата производилась натурой – яблоками, упавшими с деревьев, 10 килограмм на каждого.
Поскольку в этот период я играл на аккордионе и имел трофейный аккордион , мы с другом ходили на семейные юбилейные вечера, по клубам предприятий, на различные праздники, где я играл на аккордионе за что получал вознаграждение. Договаривался об этой работе для меня и оплате тот же друг Валера.
В 1949 году на одной студенческой свадьбе, куда я был приглашен в качестве музыканта, я познакомился со студенткой четвертого курса Алма-Атинского педагогического института Съединой Марией Ивановной. С первого взгляда она мне понравилась и я, почему сам не знаю, назвал её «невестой». Она не возразила этому, да так и осталась ею до дня регистрации брака. С этого момента началась наша дружба.
Дружбы, я бы сказа, была необычной, не похожей на современную дружбу между юношей и девушкой, кристально чистой. Например, чтобы взять её под ручку, я всегда спрашивал разрешения, не проявлял пошлости, грубости, не уважения и насилия. Нас сближало и объединяло единство мнений о настоящей и будущей жизни, нравы, отношение к работе, людям, обществу, вопросы политики, а так же единство мнений семейной жизни, любви, взаимоотношений супругов друг к другу, вопросы воспитания детей, материальное обеспечение нас, семьи и другие вопросы. Дружба наша, можно сказать, была основана на полном доверии друг к другу.
Мария Ивановна родилась 1 января 1927 года в селе Алексеевка, одноименного района Акмолинской области, затем Целиноградской, а в настоящее время Астанской области Казахстана в бедной крестьянской семье. В 1945 году в Акмолинске окончила 10 классов и в том же году поступила учиться в Алма-Атинский медицинский институт, но после первого курса заболела, взяла академический отпуск и уехала домой к родителям в г.Акмоленск. Через год вернулась в Алма-Ату, но не в медицинский институт, а поступила на первый курс химико-биологического факультета Алма-Атинского педагогического института. Училась по всем предметам на повышенные оценки. На первых двух курсах была секретарем комсомольской организации, на последующих – старостой. Выполняла и другую общественную работу. Участвовала в художественной самодеятельности института.
Мы случайно встретились,
Мой ты славный человек,
Благодарю эту случайность,
Навек, навек, навек!
Представить страшно мне теперь,
Что я не ту открыл бы дверь,
Другой бы улицей прошел,
И тебя бы не нашел!
При нашей обоюдной бедности, мы часто ходили в кино, не пропускали ни одного представления в ТЮЗе, в оперном театре. Билеты покупали по очереди. Не пропускали так же вечера танцев, проводимые бесплатно в пединституте. Танцевали под аккордион, на котором играл студент того же института. Но когда мы с Машей входили в актовый зал, сразу переставал играть и аккордион передавал мне. Техника исполнения у нас с ним была на одном уровне, а вот репертуар – разный. Он исполнял наши Советские песни и танцы, а я, привезенные из Германии, популярные в то время, немецкие, американские и английские произведения. Они своей новизной, завораживали танцующих. В числе этих популярных песен были итальянские: «О солнце», «Гвоздики». Их особенно любили студенты и мне приходилось за вечер повторять их много, много раз.
Например, песня «Гвоздика» стала гимном студентов пединститута. На всех дискотеках она исполнялась в обязательном порядке, а кто знал слова тот непременно подпевал:
Гвоздики алые, багряно пряные,
Вдыхая вечером, дарила ты,
А ночью снились мне сны небывалые,
Мне снились милые твои черты.

Мне снились будто бы головку русую,
Склонила милая на грудь мою,
И эту девушку с глазами карими,
С глазами чудными с тех пор люблю.

В 1950 году отношения Советского Союза с Америкой испортились. Нависла угроза войны. При обсуждении С Машей этой темы, она высказывала, что меня обязательно призовут вновь в армию, а она же желать ждать меня в одиночестве и хочет иметь от меня ребенка. Из этих слов я сделал вывод, что она не против и согласна выйти за меня замуж. И после этого я набрал храбрости и совершил подвиг – предложил руку и сердце!!! На что получил тут же положительный ответ. Мы решили зарегистрировать наш брак.
К тебе моя любимая,
Морской дорогой шел,
Тебя моя любимая,
Нашел, нашел, нашел!

12 июля 1950 года регистрация состоялась. Проходила она, как и все тогда, в упрощенном виде: без музыки, без свидетелей, без шампанского и просто без всякой выпивки. Кроме регистратора – работника исполкома горсовета и нас с Машей больше никого не было. Золотыми, да вообще любыми кольцами не обменивались. Но когда работник ЗАГСа объявил, что мы с этого момента являемся мужем и женой, наши сердца переполнились радостью и счастьем. Нам казалось, что и солнце стало светить по другому. Мы тут же поцеловались с Машей уже как муж и жена. Конечно, надо было выпить в это время шампанского, но его не было. Да и не доступно оно было для нас. Впрочем мы и не жаловались на это. Зато любовь наша оказалась прочной и не разрывной, которая длилась более
56-ти лет.
В таком радостном состоянии мы поехали с ней к её родителям, с которыми я ещё знаком не был. Они проживали в пригороде Алма-Аты, в курортном поселке Карагалинка. Сообщили им нашу радость. Они тут же благословили нас и пожелали нам счастья и долгих лет совместной жизни. Накрыли стол, пригласили родственников и отметили наш с Машей брак. Как таковой свадьбы, какие проводят в настоящее время, у нас не было, потому что послевоенная бедность явилась тормозом к этому.
К дню регистрации брака Маша окончила институт и получила назначение на работу учителем в школу города Акмолинска, в настоящее время он - Астана столица Казахстана. Но совместными усилиями она оставлена в Алма-Ате и направлена на работу учителем в школу поселка Карагалинка. Мне же оставалось учиться еще один год – четвертый курс.
В мае 1951 года у меня начались госэкзамены, а 24 мая у нас с Машей родился желанный сын Валерий будущий полковник Российской Армии.
В 1951 году я окончил институт и получил от Генерального прокурора СССР направление на работу следователем прокуратуры Кировской области. Киров для меня и для Маши был неизвестным городом. Никто из нас ранее в нем не был. По истории знали, что он в царское время был местом ссылки и городом ссыльных. Знали, что он расположен в европейской части страны, где зима продолжительная и бывают крепкие морозы. Эти трудности меня не пугали, а вот Машу уехать с грудным ребенком в неизвестность, где нет ни знакомых, ни родных, ни кола, ни двора, ни квартиры, ни тепла – была проблема.
На этот счет были два мнения. Одно – моей тещи Нины Михайловны. Ехать мне одному, устроиться, получить квартиру и через год приехать за женой и ребенком. Тесть, хотя и поддерживал мнение своей жены, но сильно не настаивал.
Мое мнение было противоположным. Ехать жене с ребенком со мной и сразу. Приеду в г. Киров один, ко мне руководство прокураты отнесется, как к холостяку, а если я приеду с женой и грудным ребенком, значит я приехал на постоянную работу и жизнь. Мое мнение оказалось убедительным. После этого Маша безропотно собрала свои вещи в два чемодана и объявила, что она готова ехать. Я считаю её поступок геройским подвигом!!!
1 июля 1951 года мы выехали из Алма-Аты поездом. Двигались на Москву через среднюю Азию: Кызыл-Орду, Саратов и Казань. Проезжая Туркистан, где температура воздуха достигла более 45 градусов жары, вагоны так нагрелись, что в них было трудно дышать. Встречный поток ветра не охлаждал вагоны. У Маши поднялась температура, в грудях свернулось молоко, кормить ребенка было нельзя, а другого питания у нас не было. В пути на железнодорожных станциях в вагон приходили врачи, давали советы, лекарство, делали Маше уколы, а некоторые пытались нас снять с вагона и поместить в местную больницу. Однако мы оба возражали и надеялись на чудо. И такое чудо свершилось! В то время, когда мы въехали на территорию европейской части страны. Температура воздуха резко понизилась, так же она понизилась и у Маши. Дело пошло на поправку. Питание для ребенка добрые люди сами приносили в вагон, как только узнали о нашем несчастье. Причем таких добрых людей оказалось столько много, что можно было утверждать – мир состоит только из таких людей. Правда после развала Советского Союза, такого состояния не наблюдается. Раньше «памперсов» не было, были лишь пеленки и подгузники, которые я по нескольку раз в день стирал в туалете вагона, а затем вешал их себе на вытянутые руки и, горячим встречным потоком воздуха, сушил их. Таким образом я обеспечивал сына чистыми и сухими пеленками и подгузниками. Пассажиры нашего вагона не возражали тому, что я часто занимал туалет и делал в вагоне сквозняки.
7 июля 1951 года мы приехали в город Киров. В отделе кадров облпрокуратуры, узнав, что я прибыл с женой – учителем химии и грудным ребенком в тот же день согласовали этот вопрос с отделом кадров ОБЛОНО и тут же приняли совместное решение. Меня назначили следователем прокуратуры Фаленского района, а Марию Ивановну туда же учителем химии в Фаленскую среднюю школу. 9 июля мы уже были на месте своего постоянного места жительства и работы в поселке Фаленки.
По приезду в Фаленки ночевать нам пришлось на письменных столах прокуратуры района. Постельные принадлежности принесли нам сотрудники прокуратуры: прокурор района Русских А.Н., и помощник прокурора Завражных. Некоторое время жили в учительской средней школы и просто у соседей прокуратуры. Одним словом мир оказался не без добрых людей.
Однако настоящие трудности на нас навалились с 1 сентября. Мне надо идти на работу и Маше надо идти на работу, а куда девать грудного ребенка, мы не знали. Для детского садика, он был мал, а детских яслей в поселке не было. Поэтому я брал его с собой на работу. Во время допросов свидетелей, он лежал рядом со мной на столе. Через некоторое время, я перепеленывал его, а когда приходило время кормить, прерывал допросы, нес его в школу, по расписанию уроков, устанавливал класс, вызывал Машу в коридор, где она его кормила грудью, после чего вновь шел с ним на работу в прокуратуру. Так продолжалось много месяцев.
В октябре 1951 года по ходатайству прокурора района и руководству школы, решением исполкома райсовета, нам с Машей выделили двухкомнатную квартиру в только что выстроенном деревянном доме. Обустраивать было не чем. Кроме двух чемоданов, с которыми приехали, в квартиру вносить было нечего. Опять же добрые люди помогли. Из хозяйственной части Райисполкома нам привезли односпальную металлическую кровать, матрац и солдатское одеяло. Из школы принесли два столика и три стула. Посуду предоставили учителя, сотрудники прокуратуры и просто знакомые. Спали втроём на одной кровати, причем оставалось место ещё для одного человека. Затем конюх прокуратуры, Ф.И.О его не помню, привёз для нашего сына детскую кроватку.
Вскоре наступили зимние холода, а теплой одежды у нас не было. В Алма-Ате нам она была не нужна. Обходились демисезонной. В квартире холодно, на улице холодно. Лишь на работе было тепло. Благо школа и прокуратура не покидали нас – помогали дровами. Затем в деревне Низево купили на дрова нежилой дом, на лошади с конюхом прокуратуры, перевезли его в Фаленки, каждый воскресный день мы с Машей пилили бревна на неделю и отапливали эти квартиру.
Зимой для ребенка нашли няню – пятидесятилетнюю одинокую женщину Загребину Прасковью Ивановну, у которой муж и сын погибли на фронте Отечественной войны. Дом в деревне Богородского района сгорел. Она оказалась одна без кола и двора. Взяли её с условием, что будет кормить, одевать и платить сто рублей в месяц. Эти условия нами выполнялись 17 лет до её смерти. Пришла она к нам в лаптях, кофте и юбке из самотканого холста. Из верхней одежды – старенькая фуфайка. Что было на ней все её богатство. Поэтому Маше пришлось поделиться.
Однажды меня пригласил к себе первый секретарь Фаленского райкома партии Комиссаров В.И. и сделал справедливое замечание о том, что я занимаю солидную государственную должность – следователя прокуратуры, а хожу в неподобающей форме – спортивном костюме. Я поведал ему о своем бедственном положении. Он выслушал внимательно и тут же позвонил по телефону председателю райпотребсоюза, кажется, Байдалину, и попросил оказать мне помощь из имеющегося резерва. По его просьбе мне в магазине продали 3 метра недорогого материала на костюм и без очереди сшили его в мастерской.
Марии Ивановне пришлось осваивать после института тяжелый пласт целины – преподавания сразу в двух школах: в обычной с седьмого по десятый классы и в школе рабочей молодежи – девятый и десятый классы. В институте не учат студентов, как надо составлять поурочные и тематические планы. Это все учителя постигают на практике. Вот она и столкнулась с этой трудностью в Фаленских школах. Причем, по воле судьбы, оказалась одним учителем химии в обеих школах. Поурочные и тематические планы пришлось составлять отдельно для седьмых – десятых классов и для «молодежи», прошедшей фронт Отечественной войны и фронт тылового изнурительного труда: сотрудников райкома партии, исполкома райсовета, руководителей учреждений и предприятий, а так же рабочих железнодорожной станции, пожелавших повысить свой образовательный уровень.
Мария Ивановна тогда имела запредельную нагрузку. 36 часов в обычной школе и 10 часов в вечерней без учета подготовки и составления поурочных и тематических планов. Как только она бедная при таких «хороших» семейно-бытовых условий, успевала прочитать подсобную литературу и составить планы? Я, даже в настоящее время не могу объяснить!
Помимо того в воскресные дни, мы с ней, вместо отдыха, пилили бревна на дрова, готовили их до следующего воскресенья. Как она вытерпела эту нагрузку, имя грудного ребенка, не хныкая и не впадая в панику, можно объяснить всеобщей трудностью в стране и геройским трудовым подвигом с её стороны.
В тоже время, мне хочется чтобы читатель сам сделал оценку, как трудно нам пришлось начинать самостоятельную жизнь без помощи, в дали от родителей, и без финансовых вливаний со стороны. Я не желаю вызвать к себе жалость, напротив, желаю своим потомкам не бояться трудностей и смело шагать на встречу им. При истинной любви и полном взаимопонимании и согласии супругов все, появившиеся на пути трудности, переносятся намного легче, чем одному. Хочу и желаю, чтобы наша жизнь с Машей явилась примером, флагом борьбы за жизнь, за любовь, за всемерную согласованность супругов, здоровье и семейное благополучие.
Свою деятельность в прокуратуре я начал с должности «народного следователя» прокуратуры Фаленского района. Следственная работа требует большого физического и умственного напряжения. Тогда в прокуратурах автотранспорт отсутствовал. Были только одни лошади. В крупных районах по две, в малых по одной. Выезды на место происшествия проводились на лошадях, если они свободны, а большей частью пешком или на попутках. Это создавало определенную трудность в работе вообще, а в следственной в частности. Бумага для составления следственных документов предоставлялась в виде старых бланков, на которых можно было писать только на одной стороне. Но эти трудности лишь закаляли следователей в борьбе с преступностью. Приходилось больше общаться с народом, выискивать очевидцев и находить новые доказательства виновности лиц, совершивших преступление.
Осенью 1952 года общественность Фаленского района потрясло убийство учительницы русского языка и литературы Фаленской средней школы Андрюшиной Т.Г. Преступление совершил 16-летний ученик той же школы Кутявин. После нанесения ей нескольких смертельных новых ранений нанес себе тяжкие ранения в грудь, обеими руками обнял голову убитой и лег рядом с ней в надежде умереть тоже. В таком положении он утром был обнаружен прохожими.
Расследование осложнялось тем, что он ко всему был безразличен, в контакт ни с кем не вступал, в том числе и со мной. Не вступал так же со своей матерью и младшей сестрой. Отказывался с ними встречаться. О совершенном убийстве рассказывать не желал. Очень сожалел, что остался жив сам. Все обстоятельства осмотра трупа и места совершения преступления давали основания сделать вывод, что совершено оно на почве любви и ревности. Хотя разница в возрасте было 8 лет.
Одноклассники Кутявина и учителя характеризовали его вежливым, скромным, выдержанным и начитанным подростком. Некоторым ребятам он высказывал свою симпатию к учительнице Андрюшиной. Перед следствием стояла дорога найти ключ к сердцу Кутявина. Вести разговор на его уровне, мыслить его категориями. Не унижать его достоинства, заглянуть ему душу и этим самым заставить его раскрыться, рассказать о мотивах и подробностях совершенного им преступления. К счастью сделать это мне удалось.
Из школьной и поселковой библиотек мною были изъяты формуляры на Кутявина о всей прочитанной им художественной литературе. Последней прочитанной им книгой перед убийством был роман «труженики моря» Виктора Гюго. Почитав в срочном порядке этот роман, я, как следователь стал смотреть, на совершенное им преступление, другими глазами. Было понятно, что Кутявин сильно влюбился в Андрюшину, а когда любовь его была отвергнута, он нашел единственный выход – убить её и себя тоже. После такой тщательной подготовки встреча с ним дала положительный результат.
Во время учебы он влюбился в своего классного руководителя Андрюшину и всемерно старался показать ей это. Она почувствовала, что нравится Кутявину и вместо того, чтобы объясниться с ним и поговорить, как учитель с учеником, что между ними ничего не может быть она дала повод ему думать обратное. Более того назначала ему свидания на 12 ночи. Так они встречались дней десять. Вели беседы на разные темы, но темы любви не касались. Кутявин предполагал и предвидел будущий печальный разрыв их отношений и готовился к нему. Заранее подготовил себя к мысли, когда она сообщит ему о разрыве, он убьет её и себя. С этой целью приобрел финку, наточил её и каждый раз брал её на свидание. А когда она объявила ему об этом, он несколькими ударами финкой убил её и попытался покончить с собой, но чудом остался жив.
Андрюшина, во время учебы в Кировском пединституте, дружила во время учебы со студентом того же института. Дело шло к браку. Они договорились после завершения учебы зарегистрировать свои отношения. Но после окончания института парня призвали в армию, присвоили ему офицерское звание лейтенанта, а Андрюшина направлена в Фаленскую школу учителем русского языка и литературы, где она и ждала его возвращения из армии.
Летом 1952 года он приехал в отпуск, встретился а Андрюшиной и заявил, что жениться на ней не желает, так как полюбил другую. Андрюшина очень переживала этот разрыв. Утверждала, что потеряла интерес к жизни и намеревалась покончить с собой. Учителя – подруги убеждали её в том, что она обязательно еще встретит свою любовь и будет счастлива, а пока советовали найти юношу и заставить себя забыть лейтенанта. Так, она и поступила, только выбрала себе не того юношу, а смерть свою.
Данное уголовное дело следствием было закончено и Кировским областным судом Кутявин осужден к трем годам лишения свободы.
В 1953 году я переведен на работу в город Киров на должность старшего следователя прокуратуры Кировской области, а Марию Ивановну, как члена партии, и положительно характеризующую, райком партии задержал на год в Фаленках. Затем Кировским ОБЛОНО она назначена заместителем директора школы № 23 города Кирова по учебно-воспитательной работе. А в 1966 году она назначена директором во вновь вступающую в строй школу № 58.
С первых дней работы директором, она окунулась в большую общественную работу, а именно:
- Организовала посещение квартир неуспевающих и трудновоспитуемых учащихся. Лично знакомилась с родителями и бытом.
- Ежемесячно сама проводила собрания родителей по вопросам успеваемости и поведения учащихся, а также о жизни школы. На собрания приглашались: врачи, юристы, депутаты и другие интересные люди города.
- Лично проводила собрания только отцов или матерей неблагополучных семей, с приглашением участковых сотрудников милиции.
- Принимала активное участие в работе детской комнаты милиции Ленинского РОВД, где велась работа с неблагополучными семьями и трудновоспитуемыми подростками.
- Организовала в школе клуб выходного дня, в котором каждую неделю по субботам проводились вечера и дискотеки. На эти вечера допускались учащиеся других школ, но общественную охрану осуществляли ребята школы № 58 и их родители.
- По воскресным дня для учащихся 9-10 классов проводились лекции о международном положении – лекторами-международниками. Лекции проводились в доме культуры Циалковского.
- В школе действовал комсомольский отряд имени Дзержинского, который осуществлял общественную охрану всех культурных мероприятий, проводимых в школе.
- Ей принадлежала ведущая роль в укреплении содружества школы, семьи и общественности. В течении ряда лет руководила университетом для родителей по профилактике правонарушений и воспитанию учащихся в семье.
- Постоянно, лично посещала неблагополучные семьи на производстве родителей учащихся. Выступала с лекциями и беседами перед родителями, учащимися и у шефов на предприятиях.
- В течение многих лет была заместителем секретаря первичной организации школы и членом бюро.
- Дважды избиралась депутатом трудящихся города Кирова.
- Неоднократно была делегатом на районных городских и областных партийных конференциях, а 26 января 1971 года избрана членом Кировского городского Горкома КПСС.
- Была «первопроходцем» кабинетной системы в школе: построила класс-гараж, спортивную площадку, переоборудовала мастерские, кабинет военного дела. Впервые создала кабинеты: русского языка, математики, рисования, труда, природоведения, которые в ГОРОНО получили оценки «Хорошо» и «отлично».
- Ежегодно учащиеся школы работали на сельхозработах в совхозе «Кировский», в учебно-опытном хозяйстве НИИ Северовостока, а также в производственных бригадах на стройках города Кирова. Этот трудовой почин школы был поддержан Кировским областным исполкомом, обкомом партии и распространен среди школ области. А в 1974 году школа занесена в книгу почета города Кирова и награждена грамотой и юбилейным значком в честь 600-летия города Кирова.
- На протяжении десяти лет школа занимала вторые места в соревновании школ города по подготовке к учебному году, а в 1973, 1977, 1978 и 1979 годах школа занимала первые места, за что награждена грамотами и переходящим красным знаменем города Кирова, а Мария Ивановна удостоена за эти годы нагрудными значками «победитель соцсоревнования».
- В школе на высоком уровне была организована военно-патриотическая работа по воспитанию учащихся, которая подробно освещена бывшим военруком школы, гвардии полковником запаса Власихиным А.В., в книге «Прикоснись к подвигу». Под его руководством учащиеся школы имели тесную связь с конструктором автомата – Калашникова, который несколько раз приезжал в школу № 58 и встречался с учащимися.
- Активно велась переписка с командиром легендарного крейсера «Аврора», а также с бывшим шофером Ф.Э. Дзержинского – Швецовым П.К., который из Москвы несколько раз приезжал в город Киров для встречи с учащимися школы № 58.
- За высокую организацию и проведение военно-патриотической работы в школе, Мария Ивановна 3 мая 1978 года награждена ЦК ДОСААФ СССР нагрудным значком "П«четный знак ДОСААФ СССР», удостоверение о награждении подписал лично председатель этой организации – трижды Герой Советского Союза, маршал авиации Покрышкин, а командир крейсера «Аврора» наградил её почетной грамотой.
- Начиная с 1974 года успеваемость в школе составляла 99,4% и выше. По своему предмету химии Мария Ивановна, в течение многих лет, имела 100% успеваемость.
За успехи, достигнутые по обучению и воспитанию учащихся
она награждена:
1. 24 марта 1970 года юбилейной медалью «За доблестный труд» в ознаменовании 100-летия со дня рождения В.И. Ленина.
2. 21 мая 1973 года награждена нагрудным значком «отличник народного просвещения».
3. 14 апреля 1976 года орденом «Трудового Красного знамени».
4. 13 сентября 1982 года медалью «Ветеран труда»
5. 13 января 1986 года, уже будучи на пенсии, Кировским областным Исполкомом и Обкомом партии, она занесена в книгу «Трудовая слава» области.
4 февраля 1991 года, будучи на персональной пенсии, при возвращении из аптеки домой, Мария Ивановна, по вине водителя троллейбуса, днем попала под троллейбус и получила тяжкие телесные повреждения. Водитель за это осужден к 3 годам лишения свободы, а Мария Ивановна лишилась левой ноги выше колена, стала не ходячей, прикованной к инвалидной коляске и получила инвалидность первой группы пожизненно.
Эту трагедию наша семья перенесла тяжело, а Мария Ивановна особенно. Не смотря на всемерно оказанную ей помощь, она геройски переносила все моральные, психологические тяжести и ограничения в движении.
20 декабря 2006 года её не стало, она покинула меня и ушла из жизни. С этого дня силы мои тают, физически я становлюсь с каждым днем слабее, а духовно одиноким!!!

5 июня 2008 года
Чупрынов Иван Дмитриевич
610017 г. Киров улица Молодой Гвардии
дом 65 кв 49.
Тел 54-86-99
Сотовый 8-912-335-18-96

Ветеран органов прокуратуры.
Ветеран Великой Отечественной войны.
Почетный работник прокуратуры РФ.
Старший советник юстиции.

PS. Помнит учителей: Бакину Александру Александровну
Андрюшину Т.Г.