Казенный дом

Вырастет ли у нас поколение людей «перекати-поле»
Норвегия первой в Европе ввела (1860 год) бесплатное и обязательное обучение детей с семи до четырнадцати лет. Воспитанию тут и теперь уделяют пристальное внимание. В маленькой деревеньки по дороге из Осло на юго-запад мы перекинулись словом с молоденькой учительницей, только что приехавшей сюда на работу.
-Сколько же будет учеников у вас в школе?
-Одиннадцать.
-Одиннадцать?
-Одиннадцать.
Школа в деревне была закрыта. Но в этом году опять открывается – учительница осматривала помещение, принимала разного рода утварь, привезенную на желтом грузовичке.
-Всюду, где есть минимум пять учеников, с этого года открываются школы...
Несколько лет назад правительство, подсчитав, во что обходится обучение в таких вот разбросанных по стране поселках, нашло, что следует мелкие школы закрыть, а открыть в округах школы большие, хорошо оборудованные. Одних ребятишек привозить сюда на автобусах, других поселить в интернатах... И вот теперь это, казалось бы, разумное решение пересмотрено. Опять открываются, пусть хуже оборудованные, пусть с одним учителем, мелкие школы. Жизнь показала: обучение и воспитание в отрыве от родителей – неполноценное воспитание. Но это не все. Вырастая вдали от дома, от земли, деревенского уклада жизни, от всего, что в детстве привязывает человека к родному месту, молодые люди «теряют корни». Они равнодушны к тому, где им жить. Они становятся, как сказали бы у нас, травою перекати-поле.
Таков урок. Урок любопытный и поучительный. И не только для норвежцев, конечно.
Выдержку из стать «Норвежские камушки» Василия Пескова («Комсомольская правда», опубликованную в Российской газете № 162 от 31.08.2008 г. я привела не случайно. В последнее время реформы и преобразования в российской школе изменили жизнь не только нескольких сотен или тысяч людей, но и целых десять сотен сел и деревень. Уповая на образовательные центры, которые будут (ещё только будут!) оснащаться по последнему слову техники, чиновники спешат закрыть малокомплектные школы, многие средние перевести в основные, а детей пристроить в интернаты. Но задумывался ли кто-либо из числа продвигающих реформы в жизнь, что ныне представляют из себя эти казенные учреждения? Похоже, что нет. Иначе, наряду с распоряжениями, вернее «рекомендациями» о «реструктуризации» обратили бы внимание и на другое. На то, как оснащены интернаты, в каком состоянии вообще находятся помещения, при этом, не перекладывая решение многих проблем на супернищие провинциальные бюджеты.
В нашем районе, кроме Филейской школы-интерната, функционируют ещё два – при Октябрьской и Талицкой средних школах. В обоих мне довелось побывать в начале этого учебного года. Сказать, что интернаты живут бедно, значит ничего не сказать. Хорошего ремонта не видели давно, служащие даже не помнят, когда в последний раз помещения капитально ремонтировались. Только лишь очень скоромные косметические -побелка, покраска, да и то не везде. В учебной комнате Талицкого интерната линолеум взбугрился, местами порвался. Сколько ему лет - сказать затруднительно. Постелен в то время, когда здесь был детский сад, группы которого сокращены ещё в начале 2000-х годов. Ну, а мебель – в пору антикварам предложить. Словом, казенный дом – он и есть казенный дом. Конечно, работники интернатов, родители учащихся, сами ребята по мере возможности и сил украшают свои комнаты, стараясь привнести в них хоть какой-то уют. Цветы, салфетки, настенные коврики, половички, любимые игрушки. Но убогость и казёнщина проглядывает и сквозь них. Алевтина Аркадьевна Баталова, воспитатель Октябрьского пришкольного интерната сетует:
-Стены у нас были обиты деревянными панелями, покрыты лаком. Очень красиво смотрелось, по-домашнему уютно. Но пожарные запретили, велели всё убрать. теперь стены окрашены краской и выглядят казенно.
Людмила Петровна Ошаева, учитель географии и по совместительству воспитатель Талицкого интерната вторит ей:
-А мы убогость, трещины на стенах цветами прикрываем. Развесим по стенам, расставим по подоконникам и вроде бы не так тоскливо всё выглядит.
И обе солидарны в одном: школьный автобус – не решение многочисленных проблем.
-Лучше бы самим интернатам помогали и в ремонте, и в снабжении мебелью, бытовыми приборами, - говорят они.
Как оказалось, ни в том, ни в другом интернате у ребят нет хороших телевизоров. В учебных уголках красуются полусломанные «раритеты», не позволяющие нормально посмотреть школьникам в свободное время ни новости, ни фильм. А о магнитофоне или музыкальном центре ребятня лишь мечтает.
-Скучно без музыки, - с грустью в голосе говорит одиннадцатиклассница Анжела Мусихина из Петруненок, - я люблю музыку, а в комнате даже приемника нет. В прошлом году я привозила свой магнитофон, а в этому году – не знаю, разрешат ли родители...
Анжела и ещё одна девочка живут в комнате вдвоем. Они единственные представительницы прекрасной половины в Октябрьском интернате. Остальные 13 человек – мальчики с 5 по 11 класс. Приезжают из Медвежен, Петруненок, Подоплек. Раньше были дети ещё и из Святицы и Малахов, но в этом году нет. В прошлом – было 11 ребятишек, в позапрошлом – 20.
-Когда я начинала работать, в 1985 году, здесь жили 102 ребенка, - рассказывает Алевтина Аркадьевна.
Ей, работающей в интернате 24-й год, как никому другому известно насколько важна для интернатовских детей комфортная, «домашняя» обстановка. Ведь пять-шесть дней в неделю они находятся вне дома и лишены элементарных удобств. К тому же в интернате в любом случае ребятишки подчинены определенным правилам: не расслабишься, как дома. И пусть они под приглядом 24 часа в сутки, папиного родного плеча, маминой теплой ладони рядом всё равно нет. А убогая обстановка ещё больше угнетает. Но дети не были бы детьми, если бы думали только о неудобствах.
-Нормально тут, - признаются Игорь Никулин и Саша Копысов, - мы уже привыкли.
Ещё бы, ведь эти парни с 5 класса в интернате. В их деревне лишь начальная школа. В интернате они живут всю неделю. Когда захотел – домой не уедешь. Школьный автобус в деревню не ходит, просто туда нет дороги. Привозят в понедельник и увозят в субботу ребятишек на колхозном УАЗике. Он надежнее. Из Подоплек в Октябрьский двое старшеклассников добираются самостоятельно. Туда школьный автобус тоже не проходит. Получается, что на нём ездят только петруненские школьники. А в Талицкой школе пока только ждут своего автобуса. Ребятишки из Полома, Паньшонок, Ильинского ездят в школу и на выходные дни на рейсовых автобусах либо на Филейском школьном и то не всегда, либо нанимают частников. Конечно, свой автобус – это замечательно, но он не снимает всех интернатовских проблем, особенно при отсутствии проезжих дорог между деревнями. В бездорожье, например, дети вынуждены жить в интернате по 2-3 недели – без душа или бани. Поэтому и мечтают директора школ о том дне, когда им не придется ломать голову над тем, где взять денег на реконструкцию, ремонт, новую мебель, бытовую технику или бензин для автобуса, а всё это будет поставляться в рамках приоритетных целевых программах в срок и по мере необходимости. Пока же пришкольные интернаты выживают, как могут. Кстати, оплата за проживание учащихся здесь не взимается. Дети оплачивают лишь 3-х разовое питание. В месяц набегает 600-700 рублей. Благодаря пришкольным участкам, а значит, собственным дешевым овощам, стоимость обедов значительно снижена. Не будь их, сумма выросла бы вдвое-втрое.
В Талице в интернате мне не довелось поговорить со всеми ребятишками. В день моего визита там находилась лишь одна девочка Лена Корзунина, остальные 12 – болели, либо в интернате не ночевали из-за холода. В Октябрьском же я поговорила почти со всеми, кто там был. Ребятня только-только обживалась, раскладывая вещички по старым шифоньерам и украшая, кто как может свои комнаты. Вместе делали домашние задания под присмотром Алевтины Аркадьевны и мечтательно мне высказывали свои пожелания – о телевизоре. И хотя не выглядели они замученными или унылыми, когда видела 11-12 летних пацанов среди стоящих в ряд интернатовских кроватей в этих казенных стенах, становилось как-то не по себе. Мы все были студентами и в 17-18 лет тоже уехали из дома, сменив мягкий удобный диванчик на старую общежитовскую кровать. И знаем, как страшно и непривычно было в первое время, как скучали по маминым душистым пирогам, свежим хрустящим простыням и особой атмосфере родного дома. А потом привыкли к новым условиям и правилам и даже называли всё это красивым словом «романтика». И как будто оборвали связующие нити. Те самые, которые тянут нас домой, к родному порогу. Но всё же, наверное, не все, ибо по-прежнему скучаем по той самой атмосфере и уюту, что были тогда, давным-давно, или возвращаемся в родные края. А что будет с теми, кто уже в 5 классе оставил свой дом, чтобы поселиться в интернате, ведь своей-то школы в деревне нет, а учиться надо. Хорошо, если «корни» пущены глубоко и родные места вернут их домой. А если нет, то будет именно то, чего испугались в Норвегии: поколения людей перекати-поле. Но они уже исправили свою ошибку, а у нас над этим даже ещё и не задумались.
Наталья ШЕЙФЕР.
фото автора